Выбор психосоматического симптома

УДК 616.89 – 159.9:615.8.

Ганзин И.В.

КР ВУЗ «Инженерно-педагогический университет»

 

Выбор психосоматического симптома: од герменевтики символа к онтогенезу личностной психодинамики.

В статье представлен авторский подход к анализу психосоматических взаимоотношений и интерпретации психосоматических симптомов. Подход базируется на детальном изучении особенностей пациента в рамках психобиосоциальной модели и проведении сфокусированной на проблеме краткосрочной психоаналитической психотерапии. Теоретические выкладки иллюстрированы клиническим примером.

Ключевые слова: психосоматический симптом, психосоматических взаимоотношения, психодинамика, символ.

 

Проблемы «выбора» человеком того или иного психосоматического симптома, установление корреляций между комплексными характеристиками пациента и психосоматическим процессом являются, на наш взгляд, центральными и наиболее интересными в психосоматической медицине и, несмотря на довольно большое количество работ по данной тематике [1-14], не выработана концептуальных подходов соответствующих принципам доказательности в медицине и интегрирующих разнородные научные данные в рамках психобиосоциальной парадигмы [15;16]. В данной работе представлена попытка комплексного подхода, объединяющего клинические, психопатологические и феноменологические данные с психологической моделью, включающую нейропсихологию, психофизиологию, психоанализ и социальную психологию.

Психосоматический симптом является своего рода символом компромисса между знаковостью интрапсихического психодинамического конфликта и комплексом психосоциальных травматических конфликтов. Этот символ всегда носит индивидуальный характер, наполнен субъективной семантикой и имеет многослойный характер, отражающий многоступенчатую эволюцию: от первичной психогении в возрасте до 6 лет, по настоящий момент, через этапы поломки оптимального функционирования психологических защитных механизмов и коппинг-стратегий с регрессивным когнитивным функционированием той или иной глубины. Исследование указанных проблема предполагает работу в два основных этапа: на первом – осуществляется сбор и анализ информации, дающей полное представление о пациенте с позиций психобиосоциальной модели. При этом особое внимание необходимо уделить прояснению следующих моментов:

– патологическая наследственность, наличие семейных мифов всвязи с определенными заболеваниями;

– болезни близкого окружения ребенка первого года жизни;

– столкновение в течении жизни с некурабельными заболеваниями, в особенности, с летальным исходом;

– склонность к определенному типу соматовегетативного реагирования в первые три года жизни, перенесенные в этом возрасте болезни, что в совокупности с перинатальными вредностями и типологией личности создает психосоматическую предиспозицию;

– особенности заболеваний в возрасте 3-7; поведенческие нарушения в этот период, особенности социализации, первое проявление личностно-психологических особенностей, перенесенные психотравмы в этот период;

– особенности социальной адаптации, развитие коммуникативных способностей и формирование характера, проявление детских страхов и других невротических реакций в период с 7 до 11 лет;

– особенности пубертата;

– отношение к «вечным ценностям», формирование мировоззрение, идеологии, роль здоровья и физического совершенства в формировании образа идеального «Я» ;

– семейный и личностный паттерн на заболевания, опыт извлечения вторичной психологической выгоды от болезни, её внутренняя картина, склонность к регрессивным вариантам реакций, их глубина и продолжительность;

– характеристики и особенности зрелой личности;

– особенности ведущих механизмов психологической защиты, напряженность, стереотипность их использования;

– характеристика коппинг-стратегий;

– индивидуальная шкала тяжести, субъективной непереносимости психогений;

– типичные психогении, тяжелые психогении, перенесенные за последние 2 года;

– степень эмоционального контроля, значимость эмоций в жизни, способность к их выражению и пониманию, феномен алекситимии;

– три основных эмоциональных переживания, преобладающих у пациента в семье и социальной сфере с их нейрофизиологическим и психосемантическим анализом;

– особенности объектных отношений;

– психологические ситуации, приводящие к поломке регуляторных механизмов;

– соматический профиль пациента (наличие хронических и острых соматических заболеваний, фаза течения, имеющиеся медицинские исследования, характер терапии, её успешность, внутренняя картина болезни и тип отношения к ней);

– изменения характера адаптации всвязи с проблемной ситуацией и болезненным расстройствам;

– отношения к психологической терапии: мотивация, ожидание, комплайенс, предшествующий опыт.

На втором этапе осуществляется кратковременная (10-15 сеансов, 1 -2 раза в неделю), психоаналитически ориентированная психотерапия, сфокусированная на разрешении текущей проблемы и позволяющая проследить психодинамику психосоматического симптома и его индивидуальную семантику на различных этапах психосоматического процесса, в тесной связи с историей жизни пациента.

Представляем клинический пример, иллюстрирующий представленные выше концептуальные позиции.

Пациентка Л. Психосоматическая тошнота: от символического токсикоза беременности – к страху смерти, отрицанию собственной женственности и неразршенному амбивалентному «комплексу Электры».

Женщина, 27 лет, преподаватель ВУЗа. Обратилась на консультацию по рекомендации трех гастроэнтерологов, у которых последовательно обследовалась и лечилась в течении последних полутора лет, всвязи со стойким и изнуряющим симптомом – тошнотой. Учитывая отсутствие какой-либо патологии при клинических исследованиях (ФГС, МРТ головного мозга, ЭЭГ, УЗД сосудов головного мозга, гормональные и биохимические исследования крови) и абсолютную неэффективность симптоматических медикаментозных средств, лечащие врачи предположили вероятность функциональных расстройств и направили пациентку ко мне на консультацию. Пациентка – эффектная, стройная (потеряла 4 килограмма за последние полгода), шатенка, невзирая на гуманитарный профиль образования и написанную на две трети кандидатскую диссертацию, категорически не понимала «зачем ей к психиатру» и согласилась только для завершения полноты картины и из уважения к врачу, направившему на консультацию, так как «он лечит папу». Легкая тревожная улыбка, умные страдающие испытывающие глаза, настороженность в позе, осторожность в выборе фраз, алекситимический профиль в описании своих эмоциональных переживаний и отношений со значимыми людьми.

Тошнота появилась как постоянный симптом в течении последних 18 месяцев, нарастая исподволь и превратившаяся в ежедневные 4-6 часовые мучения. Тошнота возникала сразу при пробуждении «вместе с первыми мыслями» и носила непрерывный характер в утренние часы, усиливалась при психоэмоциональном напряжении и после приема пищи, так, что от обеда практически пришлось отказаться (не завтракала она всегда, сколько себя помнила). Вечерние часы – симптом исчезал, не реагируя ни на какие события, как будто бы его никогда не было. Тошнота описывалась пациенткой как тяжесть в желудке, ощущение отравления «как при гриппе», чувство, что «мутит, туманится в голове, к горлу подкатывает ком и ничего не соображаешь». В выходные и праздничные дни симптом усиливается; значительно ухудшается в предменструальный период; уменьшается в середине цикла и при употреблении малых доз алкоголя. Из других симптомов при тщательном расспросе был выявлен умеренный астенический синдром на легком депрессивном фоне (MADRS – 18 баллов).

Кратко ознакомив пациентку с основными концепциями психосоматики (внешний конфликт Þвнутренний конфликтÞнакопление негативных эмоцийÞтрансформация эмоциональных переживаний в соматические ощущения и расстройства), я попросил больную рассказать о конфликтных ситуациях последних двух лет и связанных с ними переживаниях. В ходе изучения указанных проблем были выявлены две основные линии конфликта: производственные и семейные. Первая касалась напряженной обстановки на кафедре, где пациентка работала ассистентом и была вовлечена в интриги и разборки двух враждующих группировок, что существенно тормозило все бюрократические моменты, связанные с диссертацией, написание которой затянулось гораздо дольше, чем ожидалось. Вдобавок – амбивалентное отношение заведующей к своей диссертантке. Вторая линия конфликта – борьба за лидерство с мужем («оба упрямые, своенравные, честолюбивые, категоричные»), его ультиматум: «хочу ребенка», рассматриваемый пациенткой как «красивый повод вывести её из игры, посадить дома и доминировать». Хотелось ли самой детей? И да, и нет. Пора бы. Но диссертация. А время уходит. И родители «достали» со своим неуемным желанием внуков. Причем с обоих сторон. «Нет, сначала диссертация, потом декретный отпуск». Вопрос об эмоциях всвязи со всеми вышеперечисленными проблемами поставил пациентку в весьма затруднительное положение. И после длительных рассуждений она пришла к выводу, что это, вероятно, в первую очередь, раздражение и злость, причем на саму себя, так как «должна была вовремя решать свои проблемы».

Поделившись с пациенткой своей гипотезой о механизмах её психосоматического симптома, я впервые за время общения увидел заинтересованность, вовлеченность и некоторое удовлетворение. Гипотеза очевидна и проста: описание тошноты у пациентки очень похоже на проявление раннего токсикоза беременных и, поэтому, её симптом, либо «интоксикация» от затянувшегося бремени диссертационной работы, либо символическое удовлетворение предсознательного желания забеременеть и родить ребенка. Пациентка склонилась, скорее, к первому варианту, и дальнейшее обсуждение пошло в сторону прагматичного разрешения кафедральных проблем и скорейшего выхода на защиту. И в завершение нашей первой встречи больная ответила на целый ряд вопросов, касающихся особенностей её развития и жизни.

Родилась пациентка первым ребенком в семье служащих, тогда ещё студентов. Беременность у матери была первой, протекала благополучно, роды срочные, без патологии. С первых недель жизни была на искусственном вскармливании, так как у матери не было молока – «родилась вскоре после сессии», и она продолжила учебу. Воспитывалась родителями матери, собственных родителей видела редко – сначала учеба, затем работа, у отца – с частыми командировками. Со слов бабушки, два года плохо набирала вес, часто кричала ночи напролет. Нередко отмечались срыгивания и рвота. Очень скучала за отцом, очень ревновала его к матери, вдвойне после рождения младшего брата в возрасте 4,5 лет. С этого возраста хорошо помнит себя, свою замкнутость и упрямство: «изо всех сил ударила воспиталку в садике горшком по ноге», так как та заставляла её «выполнить ритуал перед дневным сном». В школе училась легко, в младших классах часто дралась «и с мальчиками и с девочками». К 7 классу стала лидером, общительной, активной, много читала, отличалась разносторонними интересами, – пряталась «от пугающей сексуальности и нарастающих вторичных половых признаков». В этом возрасте пережила стресс: скандал дома из-за выявившегося адюльтера отца. Отношения в семье дестабилизировались на 1,5-2 года, затем «все наладилось». Сама отца оправдывала, так как считала мать холодной и фиксированной на собственном «Я» и «любимом сыночке». По окончанию школы поступила в университет в другой город, руководствуясь желанием «сбежать из дома и гуманитарными наклонностями». Там, на втором курсе, встретила своего будущего мужа – первого и единственного мужчину в своей жизни. Всегда была очень щепетильной и осторожной в вопросе выбора знакомых и друзей, долго к нему присматривалась, пока не разглядела родственную душу, «клона во многих отношения». Очень боялась забеременеть, поэтому, всегда, даже в безопасные дни, использовала предохранение, на сегодняшний день принимает оральные контрацептивы, но, несмотря на это, в «опасные дни», подстраховывается презервативами, понимая, что это «её тараканы».  Жизнью своей, в целом, удовлетворена, поскольку у семьи есть свое жилье, (подарок родителей мужа), автомобиль (подарок бабушки), престижная и хорошо оплачиваемая работа у мужа, интересная работа у самой, хороший муж, общие интересы. Правда, времени свободного практически нет. В остальном – все чудесно, «какая тут психосоматика!».

Второй сеанс состоялся через неделю.

Пациентка пришла на него с совершенно другим настроением. На её лице читалось заинтересованность, встревоженность и озадаченность и гораздо большая мотивация к сотрудничеству – «играть в эти психологические игры». Причиной тому – инсайт, заставивший по-иному взглянуть на взаимоотношения в с мужем и сон – жуткий, ошеломляющий и пугающе-непонятный.

В автобусе, по дороге домой, после первого сеанса, пациентке пришли в голову ряд новых и интересных мыслей. Она вдруг осознала, что у любимых ею мужа и отца есть много похожих черт, от особенностей характера до внешней физической привлекательности. Кроме того, она призналась, что честно скрывает ревность к мужу. «Папа изменил маме», «муж похож на отца». «Следовательно, он тоже гипотетически может…». И их конкуренция, споры, борьба за лидерство – это, на самом деле, попытка всестороннего давления и контроля, это – маска для ревности, которую она считает «безумно унизительной и глупой», особенно вспоминая поведение матери в те месяцы после измены: проверки, контроль, истерики без повода, обвинения, угрозы, стремление изо всех сил вызвать чувство вины и спекулировать на нём. Данное открытие, хотя и встревожило, но чудесным образом существенно уменьшило тошноту, которая значительно усилилась после встречи с психотерапевтом, так как пришлось напрягаться, вспоминать неприятные вещи, говорить на темы, которые скрыты даже для внутреннего диалога. Анализ этого открытия дал платформу для обсуждения отношений с мужем, конструктивных изменений, направленных на уменьшение конфликтности и гармонизацию.

Гораздо сложнее было разобраться со сновидением. Вот оно:

«Я нахожусь в громадной операционной, ярко залитой светом ламп с потолка. Свет настолько яркий, что смутно видны очертание медицинских работников в операционных костюмах; лица скрыты за масками, но глаза тревожные. Я полулежу в гинекологическом кресле и понимаю, что идет заключительный момент родов, хотя не чувствую абсолютно ничего. И вот показывается головка ребенка, затем тело, я с ужасом понимаю, что рожаю взрослого мужчину лет 30. Новорожденный отделяется врачами от моего тела, поворачивается ко мне лицом, и я вижу…своего отца с бородой и усами, которые он отпустил, когда чуть не развелся с матерью. У него очень грустные глаза. В комнате суета, врачи кричат, что не могут остановить кровотечение. Я чувствую себя в огромной теплой луже. Свет постепенно меркнет. Я понимаю, что теряю сознание, а, может быть…ухожу навсегда! И в ужасе просыпаюсь, испытываю головокружение, дрожь в теле, сердцебиение и сильную тошноту».

Ассоциирование пациентки по поводу сновидения дает следующие моменты для обсуждения. Страх перед беременностью и родами, как возможными причинами смерти. Зависть девочки к беременной младшим братом матери, которой отец уделял знаки повышенного внимания. Аллюзии на какой-то голливудский фильм, где героиня рождает взрослого мужчину, воспоминание о фильме «Матрица» и человеческом инкубаторе, где нет беременности и родов. Мысли о том, что её страхи гораздо сильнее, чем она хотела бы, достаточно вспомнить о её избыточной системе контрацепции. Мысли о том, что отец предал не только мать, но и её, но по странному стечению обстоятельств она перенесла плохие мысли и чувства с отца на мать, что последние годы мать совсем «забросила своего мужа» и ей частенько приходилось по-матерински ухаживать за отцом, в особенности, в периоды обострений его язвенной болезни: готовить специальные супчики, контролировать обследование, прием лекарств, звонить чаще обычного.

На этом, собственно, второй сеанс и закончился.

В последующую за ним неделю тошнота у пациентки в значительной степени уменьшилась, что дало стимул к дальнейшему самоисследованию. Правда, ухудшился сон: появилось множество сновидений со смутным сюжетом, которые пациентка не могла или не хотела вспомнить. Все они были наполнены смутной тревогой, суетой и желанием, чтобы все поскорее закончилось. Попыталась быть мягче и гибче с мужем. К своему удивлению, обнаружила адекватную ответную реакцию: «100% откат». Поймала себя на мысли, что с трудом входит в родительский дом, так как стало особенно неприятно общаться с матерью и появилась какое-то новое и непонятное чувство к отцу, которое невозможно выразить: «какой-то надлом, непонятная неприязнь, переоценивание, чуждость».

Третий и четвертый сеансы были посвящены детальной проработке отношений с родителями с раннего детства до настоящего времени. Взаимоотношениям с братом и мужем. Тошнота стала менее интенсивной и длилась лишь 1,5-2 часа с утра. Сон стал менее тревожным. Но сновидения по-прежнему блокировались: «что-то мелочное, бытовое, обыденное».

На пятый сеанс пациентка попросилась на день ранее оговоренного срока, «потому что случилось маленькое ЧП». ЧП – это приступ сильной тошноты и рвота ранним утром после пробуждения от яркого сновидения: «Ей четыре-пять лет. Ночь. Она идет в комнату родителей, в которой раздаются непонятные звуки. Видит голых родителей, они занимаются сексом её не замечают. Она тихонько наблюдает за происходящим. Её наполняют страх, злость, отвращение, вызывающее сильную тошноту». Рассказ пациентки прерывается слезами, она сообщает о сильных позывах на рвоту. После легкой суггестии пациентка успокоилась. И после минутной паузы произнесла: «А ведь это был не сон!». Она вспомнила аналогичный эпизод детства в соответствующем сновидению возрасту. У неё была вирусная инфекция и она, проснувшись ночью от боли в горле, решила пойти в комнату родителей, разбудить мать и попросить лекарство. Поняв, что оказалась невовремя, а происходит нечто непонятное, некоторое время простояла «с застывшим в горле криком», а затем тихонько возвратилась в свою постель. Долго не могла уснуть. А утром, когда мать, по обыкновению, разбудила её поцелуем в лоб, полупроснувшись, набросилась на мать с кулаками, затем вырвала «фонтаном» и вскорости уснула…В течении месяца долго не могла уснуть, сама себе сочиняла сказки, боролась с навязчивой картиной, всплывающей перед глазами при их закрывании. Замкнулась, отдалилась от родителей. Но вскоре переживания той ночи забылись и жизнь потекла привычным чередом.

Анализируя, вместе с психотерапевтом, содержание сновидения и связанные с ним воспоминания, пациентка постепенно пришла к выводу, что её тошнота и рвота – это психологический шок от информации, которую нельзя переварить, это – спрятанные внутрь ненависть, ревность, зависть, злость и обида. К слову, всего за месяц работы, пациентка сделала существенный шаг к уходу от алекситимии, получая удовольствие от точно и полного описания своих эмоциональных переживаний, особо смакуя «вкусные» слова и выражения. Она заметила существенное уменьшение тошноты при словесном излиянии своих переживаний.

Страх смерти от родов наш анализ связал с нежеланием идентифицироваться с матерью, сильной ненавистью к ней и шоком от картины сексуальной жизни взрослых, в которой перемешаны страх, стыд, удивление, чувство вины и отвращение.

Шестой и заключительный сеанс по семейным и производственным обстоятельствам пациентки состоялся через три недели и был посвящен проработке отношений и эдипального треугольника. Пациентка сообщила, что у неё улучшились отношения на работе, «был материнский перенос» на даму «делающую погоду на кафедре». Пациентка стала с ней мягче, улыбчивей, отзывчивей, так как увидела, помимо «маминых черт» ряд других, симпатичных. С мужем отношения улучшились. Она несколько раз «рискнула» заняться сексом без презерватива в безопасные дни – «сделала ему, да и себе шикарный подарок». И самое главное – полностью исчезла тошнота – на следующий день после сеанса.

Катамнез (через 16 месяцев): пациентка успешно защитила диссертацию 8 месяцев назад. Работает. Отношения в коллективе улучшились. Чувствует себя уверенно. В семье все хорошо. Муж счастлив. Долгожданная беременность, 11 недель. С выраженным ранним токсикозом. Токсикоз переносится героически, поскольку у больной есть понимание, что «в организме заложены предпосылки именно к такому типу реагирования. К тому же, это все-таки беременность, как и у многих…».

Обсуждение

. Молодая женщина обращается на прием с функциональным симптомом: тошнотой. Физически здорова. Психоаналитически ориентированный анамнез отмечает психосоматическую предиспозицию пищеварительной системы (искусственное вскармливание с рождения, срыгивание и рвота в возрасте до года, крики ночи напролет, вероятно из-за спазма кишечника), что отражает склонность к оральному регрессу на фоне психотравмы. Отчетливы черты анального характера (сложности приучения к горшку, упрямство, агрессивность, замкнутость при стремлении к лидерству). Алекситимический профиль, как следствие заброшенности родителями, и подавления эмоциями бабушкой с домостроевскими укладами. Отчетливые проявления комплекса Электры с негативизмом к матери, усилившегося после рождения младшего брата. Тяжелая психотравма в пубертате: измена отца и страх смерти, связанные с первыми менструациями. В первом случае, появился двойственный полярный компонент в отношении к отцу, (к любви прибавилась ненависть, так как «изменил он и ей»). Второй компонент – идентификация с матерью и перенесение ненависти на себя – «я тоже могу рожать» – и это знак потери отца навсегда. Эти мощные переживания вызвали регресс на оральный уровень со рвотой и тошнотой. Амбивалентный отцовский трансфер на мужа и негативный материнский перенос на заведующую кафедрой и другую влиятельную женскую фигуру вели к углублению кризиса на фоне сохраняющегося страха «стать такой, как мать» – забеременеть. Отсюда – гротескные варианты контрацепции. Диссертация, выполняемая по инициативе и под нажимом заведующей, воспринималась как бремя, как насильственная и затянувшаяся по причине анального сопротивления беременность. Все эти факторы привели к поломке коппинг-стратегий, оральному регрессу, появлению тошноты. Проработка указанных проблем устранила симптоматику, улучшила значимые объектные отношения, вывела из семейного и социального кризиса. Однако, сохраняющаяся психосоматическая предиспозиция, объясняет выраженный ранний токсикоз у пациентки.

Выводы.

Предлагаемый нами комплексный подход в рамках психобиосоциальной парадигмы, дает возможность непротиворечивого объединения данных разнопрофильных наук не только для вдумчивого анализа психосоматических проблем, понимания глубинной сути психосоматических симптомов, но и для эффективных психотерапевтических интервенций в рамках системной реабилитации.

Перспективы дальнейших исследований.

Представленный авторский подход позволяет получить наиболее полные системные данные о генезе психосоматического симптома. Учитывая многопрофильность изучаемых аспектов, подход требует дальнейших исследований, накопление данных для шлифовки отдельных компонентов и получения базы данных для статистического анализа в рамках доказательной медицины.

Литература.

1. Александер Ф. Психосоматическая медицина. – М – 2000 г.
2. Антропов. Ю.Ф. Шевченко Ю.С. Психосоматические расстройства у детей и подростков. -М.: Издательство Института Психотерапии, 1999. -304 с.
3. Бройтигам В., Кристиан П., Рад М. Психосоматическая медицина – М.: ГЭОТАР МЕДИЦИНЫ – 1999 г. – 376 с.
4. Давыдовский И.В. Проблема причинности в медицине (этиология).- М.: Медицина, 1962.- 120с.
5. Исаев Д.Н. Психосоматические расстройства у детей. – СПб «Питер» 2000
6. Кернберг О. Тяжёлые личностные расстройства. Стратегии психотерапии. – М.: Независимая фирма «Класс», – 2000. – с11.-73.
7. Клиническая психология. Под ред. Б.Д. Карвасарского СПб «Питер» 2006. – 960 стр.
8. Ковалев В.В. Взаимодействие личности и болезни при психосоматической патологии //Психопатология, психология эмоций и патология сердца: Тез. докл.- М.- 1988.- С.43-44.
9. Малкина-Пых И.Г. Психосоматика. Справочник практического психолога. – М.: «Эксмо» – 2005 – 992 с.
10. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика. Понимания структуры личности в клиническом процессе. – М «НФ Класс» – 1998 – 480 с.
11. Менегетти А. Психосоматика. М.: Б.Ф. «Онтопсихология». 2007. – 360 с.
12. Овсянников С.А., Циганков Б.Д. Пограничная психиатрия и соматическая патология. Клинико-практическое руководство. – М. «Триада – Фарим». 2001 – 100 с.
13. Старшенбаум Г.В. Психосоматика и психотерапия: исцеление души и тела. – М.: изд-во института психотерапии. – 2005 – 496 с.
14. Хьел Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, исследование и применение). СПб.: Питер Пресс, 1997. -606 с.
15. Ганзин И.В., Ганзина В.В. Психосоматические взаимоотношения при соматоформных вегетативных дисфункциях. Таврический журнал психиатрии. – т.16., №3 (60). – 2012. с.140-144.
16. Ганзин И.В. Основы психосоматики. Интегративное учебное пособие. Психобиосоциальная модель. Монография. Симферополь. Издательство «Доля». – 2012. 184 с.
17. Ганзин И.В. Основы психосоматики. Интегративный подход в рамках психобиосоциальной модели. Монография. Palmarium academic publishing. Saarbruecken, Deutschland, 2013. 217 c.

Ganzin I.V.

The selection of the psychosomatic symptoms: from hermeneutic of symbol to ontogenesis of the personal psychodynamics.

Selection of the psychosomatic symptom is the principal problem of psychosomatics. This work presents the author’s attempt of developing complex approach based on integration of psychological and biological scientific paradigms. Psychosomatic syndrome is a way to balance between significance of intrapsychic psychodynamic conflict and psychosocial traumatic moments. Symptoms mirrors the evolution pyschodynamic conflict in the frame of stage of psychosomatic develop. Investigation of this problem is supposed the working in two levels. First level is gathering and analyzing information about patient from position of biopsychodynamic model. Second level is supposed the short-time psychoanalytic psychotherapy, focused on the actual problem. Theoretical positions are illustrated by the clinical case.

Key words: psychosomatic symptom, psychosomatic relations, symbol, psychodynamics.